Кабардинцы назвали «Черкеса» вредным

В королевской семье Иордании почти все чистокровные арабы, относящиеся к Хашимитской династии, представители которой считают себя прямыми потомками пророка Мухаммеда. Исключение только принц Али бен Аль-Хусейн - по материнской линии этнический адыг. Недавно ему пришла в голову идея снять фильм о черкесах в Иордании. Выбирая режиссера, принц думал не долго. Он позвонил в Лондон Мухадину Кандуру, которого называют человек-симфония. Кандур и музыкант, и ученый, и писатель, и композитор, и дирижер… Как кинорежиссер он отработал много лет в Голливуде, снимал художественные и документальные фильмы. За фильм «Потерянная в горах» (или «Потерянная в Чечне») на Международном фестивале военного кино в Москве Кандур получил специальный диплом «За умелое использование темы миротворчества в искусстве».

«Ты единственный иорданец, который имеет кинематографический опыт. Мы хотим сделать фильм, который будет соответствовать международным стандартам. Приезжай и сделай что-нибудь для нас», - сказал принц Кандуру. Тот согласился с условием, что тему выберет сам. Кандур хотел показать приезд черкесов в Иорданию и то, как они налаживали отношения с бедуинами, как непохожие культуры находили точки соприкосновения и учились уживаться вместе.

Первые черкесы прибыли в Иорданию в 1876 году. Следующей крупной волной адыгской эмиграции стал самый конец XIX века. Фабула киноленты «Черкес» такова: Одного из прибывших с Кавказа эмигрантов – молодого адыга Нарта - старейшина шапсугов Тимур начинает готовить к руководству черкесской общиной, берет с собой в поездки, на совещания шейхов. В перерывах между политическим вопросами Нарт «крутит роман» с дочерью одного из шейхов, бедуинкой Хинд. Нарт не знает арабского языка, поэтому на рандеву молодые люди общаются жестами. Когда брат Хинд обнаруживает любовную связь, он начинает провоцировать конфликты между черкесами и местными племенами. История взаимоотношений молодых людей подвергает постоянным сравнениям две культуры. Универсальные ценности выносятся на общее обозрение, ведутся поиски общих элементов, которые сблизят две культуры для мирных и продуктивных партнерских отношений, и которые позже сформируют скелет общества современной Иордании.

Фильм понравился не всем. После премьеры «Черкеса» на кинофестивале "Кавказ и мир" по интернету разошлось письмо кабардинской интеллигенции, обрушившейся на Кандура с резкой критикой: «Несколько лет назад общественности республики был представлен предыдущий продукт режиссера Мухадина Кандура – фильм «Пропавшая в Чечне». Однако выходящее за пределы здравого смысла количество откровенных глупостей и несуразностей в той ленте помешало обещанному всемирному прокату и получению множества кинопремий, которые должны были повсеместно прославить нашу республику и ее замечательный народ. Больше об этом фильме никто не вспоминает. С новой «исторической драмой» Кандура «Черкес», нам пообещали ни больше, ни меньше, как Каннский кинофестиваль!»
Почему же вместо восторга от одной мысли об этой блистательной перспективы, кабардинцы решили обратиться к общественности с гневным письмом?
«Можно было отнестись к фильму как к еще одной бездарной попытке режиссера заявить о себе. Но очевидная для нас опасность этого произведения состоит в том, что жизненный опыт режиссера позволил ему найти безошибочный способ привлечь внимание к фильму, назвав его коротко и емко «Черкес», спекулируя на этническом чувстве адыгского народа. Поместив героев в эпоху переселения адыгов в Иорданию, записав их диалоги на кабардинском языке и вскользь упомянув о нескольких национальных обычаях, создатели фильма надеялись тронуть наши сердца и навсегда остаться в истории культуры народа, как создатели «первого адыгского» фильма. Но заявленный пафос и тема абсолютно не соответствуют содержанию», - говорится в письме.

Фильм с объявленным бюджетом в 3 млн долларов, поражает воображение своим «размахом». Представителей кабардинской интеллигенции возмутило, что сюжетный ряд с перевранной историей снят в трех декорациях – натура, бедуинский шатер и глинобитная стена адыгского дома… (ах, да – еще поезд с пластиковыми рамами!). «Бедные черкесы» одеты в одинаковые черкески, словно взятые напрокат из одного ансамбля художественной самодеятельности. Черкешенки, видимо, на взгляд режиссера, выглядят более ярко и привлекательно – в аляповатых полиэстеровых платьях, иногда обшитых кантом «под леопарда», в нелепых шапках, подобия которым нет ни в одном источнике по адыгскому костюму.

Среди несуразностей, несовпадений и ляпов критики Кандура нашли и те, которые назвали «явной халтурой», заявив, что в фильме адыги забыли о традициях добрачного ухаживания, о порядке свадебной обрядности, танцевальном этикете, правилах поведения в обществе. Допустимо ли, чтобы старейшина шапсугской общины на важные переговоры с бедуинским шейхом брал с собой только мальчишку, оставив все взрослое мужское население? Как расценивать экзальтированное поведение этого же мальчика, когда он в благодарность за подарок бросается на шею малознакомому человеку – представителю чужой культуры? Где хваленная черкесская выдержка, гордость, скромность, невозмутимость? Возмутило авторов письма и обилие демагогических штампов: «Черкесы выбирают свободу» или «Адыги и бедуины – братья по исламу».

Далее в послании кабардинские интеллигенты еще долго критикуют работу создателей фильма и в результате приходят к выводу, что «Черкес» – вредное для народа явление, способствующее разрушению уникальной этнической культуры, захламляющее умы молодежи, дающее повод для разного рода националистических провокаций, воспитывающее дурной художественный вкус и искаженное восприятие родной истории.

Мухадин Кандур на критику очень обиделся: «Некоторые люди, которые подписали письмо, даже не видели фильм. Когда одного из них я спросил, зачем, он ответил: «Они попросили меня». Мы сделали фильм в жанре историко-лирической драмы, поскольку исторический блокбастер снять не смогли бы по финансовым причинам. Мы старались отразить суть того, через что пришлось пройти нашему народу. И в этом контексте особенно обидно звучат обвинения в том, что в картине есть этнографические и временные неточности. Например, в поезде, на котором наши предки добирались до Трансиордании, «пластиковые окна». Это такая глупость! Мне стоило монументальных усилий добиться, чтобы из музея позволили взять именно тот самый поезд, на котором ехали сюда наши предки. Критиковалось платье бедуинки. Но и это платье музейное! Я чувствую себя очень странно, разъясняя эти моменты...»

Оскорбилась и жена Кандура, продюсер фильма Люба Балагова: «Я негодую как кабардинка, как представитель нации, о которой Мухадин рассказал всему миру. Ведется работа, чтобы разбить сердце человеку, который столько сделал для своего народа. Он ни у кого денег не просит. Он оплатил все из собственного кармана при поддержке Королевской кинокомиссии Иордании. Как черкес, который родился за границей, он уже себе сделал имя, когда издал трилогию «Кавказ», ставшую бестселлером. Когда французское телевидение обратилось к нему с предложением снять фильм о лошадях, он согласился при условии, что там будут кабардинские лошади. Ему было важно, чтобы звучали кабардинцы. В истории с «Черкесом» ситуация повторилась. Люди, которые подписали это письмо (я знаю некоторых), они к этой работе даже не прикасались. По какому-то телефонному звонку кто-то подписался!»

«Нас пригласили и на Каннский кинофестиваль, но, поскольку он был в апреле, мы не успели закончить работу над картиной, – цитирует Кандура cherkessian.com – Мы приглашены на кинофестиваль в Монако, на Берлинский кинофестиваль, на фестивали в Турции, Дубае, на фестиваль европейского независимого кино в Париже. Собираемся в Малайзию, Филиппины, Японию, возможно, в Китай. Для нас очень важно, что фильм путешествует по всему миру, донося свой посыл до народов других культур. Пока на массового зрителя картина транслировалась только в Иордании. Примечательно, что «Черкес» шел параллельно с «Аватаром» и обогнал его по посещаемости. Вместо положенных двух недель он шел пять. К фильму сделали субтитры на испанском, английском, турецком, русском. Сейчас переводится даже на индонезийский. Я объясню, почему Западу так интересен наш фильм. Никто не знает, кто такие черкесы. Никто о них не слышал. Вдруг появляется фильм, сделанный по международным стандартам. Черкесов это должно воодушевить: впервые в истории качественный фильм на черкесском языке транслируется на весь мир. К несчастью тех, кому не нравится наша работа, черкесская киноиндустрия началась. Останавливаться мы не собираемся. Следующий шаг – продолжение «Черкеса» о жизни адыгов на Черноморском побережье в XIX веке. Могу гарантировать, что этот проект еще больше огорчит наших оппонентов».

Пока мэтры киноискусства спорили о достоинствах и недостатках ленты, зрители на интернет-форумах в основном выражали солидарность с кабардинской интеллигенцией.

- Кандуру рекомендовать вернуться в Голливуд. Пусть им голову забивает этой хреновиной. Особенный кайф в фильме - резиновые сапоги.

- Проблема в том, что эту киночушь через 10-15 лет будут выдавать за правду, учить по ней детей истории и обычаям.

- Когда герой Кумахова стал уверять бедуинского "председателя", что адыги, украв его дочь, и привезя ее к себе в дом, тем самым показали самый что ни на есть адыгэ хабзе, я подумала, что он лукавит, вводит в заблуждение араба, который не в курсе, какие традиции у черкесов... Оказалось, что Кандур вполне серьезно вложил всю эту ересь в уста героя... Было бы смешно, если бы он заявил это как пародию на нас, а так - грустно.

- Изначально этот малобюджетный проект ничего грандиозного не обещал. Где-то были смешные и неправдоподобные сцены, но режиссер замахнулся на то, на что прежде никто не замахивался, и уже одно это заслуживает уважения, а ваша оценка, зрители, должна быть немного мягче, все-таки это не кассовая голливудская лента.