Южный Тироль и Южная Осетия: что общего -2

Продолжение. Начало см. http://www.vestikavkaza.ru/articles/obshestvo/tradiz/54073.html

Немного новейшей истории. Южный Тироль отошел от Австрии к Италии после первой мировой войны. Немецкоязычные тирольцы стали этническим меньшинством в южной европейской стране. Союз между Гитлером и Муссолини перечеркнул все шансы на их возвращение в австрийский Тироль. После Второй мировой войны Вена продолжала утверждать, что Рим притесняет южных тирольцев. С лета 1945 года немецкоязычные тирольцы нападали на итальянских солдат. Лидеры южных тирольцев пытались договориться в Инсбруке с сохранившимися остатками австрийских подразделений об организации вооруженного сопротивления на де-факто севере Италии. Летом 1946 года южные тирольцы устроили массовый саботаж. Забастовки и межэтнические волнения перерастали в вооруженные стычки. Был создан общественный Комитет освобождения Южного Тироля. В 1950-х годах в регионе часто звучали взрывы, в 1960-х террор стал обычным явлением. К счастью, он был направлен на промышленные объекты и не стал своей целью уничтожение людей. Итальянские власти обвиняли Австрию в оказании помощи южным тирольцам. Вена особо не отрицала этого и ее позиция, уверены историки, чуть было не привела к войне между двумя государствами.

Относительного спокойствия удалось достичь в 1969 году, после договоренностей между Римом и Веной о расширении автономии южных тирольцев. Автономная провинция получила реальную самостоятельность в составе региона Трентино - Альто-Адидже. Провинцию возглавляет президент - тиролец. У него два зама - тиролец и итальянец. Парламент работает на двух языках - немецком и итальянском. Чиновники, при устройстве на работу, сдают экзамен на знание этих языков. Провинция имеет два названия - немецкое Южный Тироль и итальянское Больцано-Боцен.

Но главная самостоятельность Южного Тироля заключается в экономической сфере. 85% налогов остаются в казне автономии. Доходы здесь приносит туризм (регион посещает в среднем 5 млн человек в год) и гидроэлектростанции, питающие северо-восток Италии. Здесь самый низкий уровень безработицы в Италии - 2%, и самый высокий уровень жизни в стране. Любопытный факт - президент автономии получает ежемесячную зарплату в размере 25 тыс. 620 евро, то есть больше, чем президент США на две тысячи евро. У вице-президента Больцано-Боцен ежемесячная зарплата в размере 24 тыс. 360 евро, что больше чем у президентов США, Франции и канцлера Германии. Население такие зарплаты "слуг народа" не раздражают, поскольку оно имеет возможность тоже неплохо зарабатывать.

Трудно ужиться в таких условиях сепаратистским настроениям, но в Южном Тироле они все-таки сохраняются. Несколько лет назад главы 130 населенных пунктов автономии подписали обращение к австрийскому правительству с просьбой о включении территории в состав Австрии. К терроризму никто здесь возвращаться не собирается, да и Вена молчит.

Южнотирольским опытом урегулирования межэтнического противостояния заинтересовались кавказские политики и эксперты. Здешними наработками, полагают многие из них, можно воспользоваться и при налаживании отношений между южными осетинами и грузинами. Директор Кавказского института мира, демократии и развития Гия Нодия утверждает, что опытом тирольцев в Италии интересовались и представители Цхинвали. «Тут аналогия прямая. Главное – это общая политическая ситуация. Нужна общая политическая воля, чтобы прийти к согласию, договориться о статусе Южной Осетии в составе Грузии. Я помню, что на некоторых встречах, на которых обсуждалась южнотирольская тема, присутствовали и представители Южной Осетии. Они, в общем-то, с интересом слушали про этот пример. Он заключается в том, что Южный Тироль является частью Италии, хотя большинство населения там немецкоязычное. Им созданы все условия для того, чтобы их тирольская (немецкая) идентичность не ставилась под сомнение. Но эти встречи проходили в конце 1990-х годов, когда, наверное, было самое лучшее время для достижения реального соглашения. Было другое умонастроение (более лояльное) со стороны Цхинвали, руководства региона того времени. Но, к сожалению, тогда договоренности достичь не удалось. Хотя в то время, я помню, и представители международных организаций были очень оптимистично настроены – они полагали, что можно достичь какого-то соглашения. Ну сейчас, конечно, ситуация совершенно другая. В Цхинвали уже не ищут таких аналогий, который бы защитили права осетин в рамках Грузии».

Эксперт Совета Европы по вопросам местного самоуправления Давид Лосаберидзе, так же отметив схожесть южнотирольской и южноосетинской проблем, призвал учитывать и их особенности: «Проблема Южного Тироля не была геополитически важным фактором. Никто ее не хотел использовать в макрополитике, во время глобального противостояния держав. Эта была серьезная проблема, которую можно было решить, если государства и, соответственно, этнические группы объявили о желании урегулировать этот вопрос. На Кавказе ситуация иная. К сожалению, народы Кавказа и государства оказались заложниками больших политических игр. Это усложняет ситуацию. Что касается желания решать проблему, на этом этапе я сомневаюсь, что это возможно, потому что сама идея - найти общий язык и урегулировать этот вопрос – может быть, существует среди грузинских политиков, поскольку Грузия считает себя побежденной. Не думаю, что такое же желание есть и по другую сторону баррикад. Не думаю, что такая идея будет с энтузиазмом встречена в Цхинвали, в Северной Осетии, не говоря уже про Москву».

«Если южные тирольцы в своей борьбе за независимость опирались на Австрию, то южные осетины – на Россию. На международной арене эти страны вели себя по-разному, - говорит Гия Нодия. - Южнотирольская проблема решалась после Второй мировой войны. В решении проблемы принимали участие победители (имею в виду западную часть союзников) США и Великобритания. Австрия была небольшим государством, которая не могла диктовать свои условия. Международная ситуация была в корне отличной от сегодняшней. Австрия уже не претендовала на статус великой державы. Тем более что после Второй мировой войны Австрия никаких милитаристических проявлений не показывала. Тогда она пыталась максимально дистанцироваться от Германии, стремилась показать свое миролюбие».

Права южнотирольской автономии в составе Италии и грузинских регионов – несопоставимые понятия. По мнению Давида Лосаберидзе, решить южноосетинскую и абхазскую проблемы невозможно, не повысив статус регионов в стране, но пока Грузия представляет собой централизованное государство: «Это уже общегрузинская проблема. Если мы допустим, что Россия уже не будет вмешиваться, что будет существовать добрая воля с обеих сторон на урегулирование конфликта в рамках европейских норм и традиций, то это не означает, что мы все равно сможем решить эту проблему. Грузия, к сожалению, не готова к этому. Я имею в виду вопрос децентрализации, который не очень приоритетен среди грузинских политиков. Эта проблема не только грузин и других этнических групп, но и проблема грузинских регионов. У нас суперцентрализация власти. Объясняется это тем, что там возможен сепаратизм – не обязательно этнический. Поэтому права регионов ущемляются в Грузии. С другой стороны, как только появляется у регионов возможность усилить свое влияние, это на самом деле усиливает сепаратистские тенденции. Взять хотя бы аджарскую проблему эпохи Аслана Абашидзе, когда этнический фактор полностью отсутствовал (самосознание аджарцев такое же, как и у остальных грузин). Но существовало политическое противостояние между официальными Тбилиси и Батуми. Если Грузия правда желает достичь каких-то успехов, хотя бы в долгосрочной перспективе, она должна думать как создавать возможность для всех этнических групп, регионов, как увеличивать их права, развивать самоуправление. Надо дать возможность решать местные проблемы на местном уровне, защищать свои культурные интересы. После этого только мы можем говорить, что готовы решить какие-то проблемы в конфликтных зонах».
Окончание следует