ПЯТЬ ДНЕЙ НА КАВКАЗЕ

Самолет прилетел в Грозный примерно в пять часов вечера. Южное солнышко обдало нас легким, слабеющим зноем. Пейзаж раскинувшегося неподалеку полого хребта таинственно напоминал о возможной опасности, но горящий на его склоне газовый факел придавал виду умиротворенно-производственный характер. Прилет московских самолетов – главное событие дня в чеченском аэропорту. В другие города из Грозного самолеты не летают. Все сотрудники аэропорта подчинены процедуре прилета и отлета двух самолетов «Як-42».

Досмотра личных вещей прилетевших пассажиров здесь практически нет. Пассажиров подводят с ручной кладью к решетчатым воротам, проверяют паспорт и предлагают дожидаться багаж уже за пределами летного поля. Через 20–30 минут к решетчатым воротам подвозят багаж, пассажиров маленькими группками вновь пропускают на летное поле. На выходе молодые парни в камуфляже ловко сличают номера бирок. Режим проверки в аэропорту Грозного гораздо либеральнее, чем во «Внуково». Однако таксисты - такие же навязчивые. При этом они готовы ехать куда угодно, даже если вы попросите отвезти вас обратно в Москву – наглядный признак безработицы.

Одного таксиста я спросил про возможную поездку во Владикавказ, другого – в Махачкалу, третьего – в Моздок. Во всех трех случаях получил твердое согласие и номер мобильного телефона. О цене здесь говорить, как в Москве, сразу не принято. Взаимоотношения людей на Кавказе подчинены особым правилам, наполнены, на первый взгляд, условностями, но на самом деле они имеют традицию и глубокое значение. Садясь в машину, это нужно учитывать. В данном случае, между таксистом и клиентом как можно дольше должна сохраняться игра во взаимную участливость, в которой водитель принимает на себя роль гостеприимного хозяина, а пассажир – благодарного гостя. Водитель как бы дает понять пассажиру, что только ради него бросил дела и готов помочь своему новому другу преодолеть любые расстояния. Эта игра сближает людей, она помогает в пути обоим. Водитель не чувствуют себя ущемленным извозчиком на козлах, пассажир же в условиях видимой доверительности адаптируется гораздо быстрее. Длительная поездка на Кавказе сопровождается обычно задушевной беседой, скрашивающей путь и сближающей людей.

В моей памяти после таких автопутешествий надолго оставались водительские рассказы, их лица, а трудности пути, наоборот, быстро забывались. Но не могу забыть злое ворчание внуковского бомбилы восьмилетней давности. Он согласился довезти меня и моих гостей из аэропорта до Коломенского, но в дороге посчитал, что предложенная нами сумма оказалась заниженной. Мысли по этому поводу бомбила стал высказывать себе под нос. Мои гости-кавказцы всю дорогу удивленно разглядывали ворчуна, но плату за проезд я все равно решил не поднимать.

Грозненский аэропорт в советские годы носил название «Северный». После прихода к власти Джохара Дудаева ему дали имя чеченского полководца и религиозного деятеля эпохи Кавказской войны XIX века Шейха Мансура. В 2000 году российские власти, взяв под свой контроль чеченскую столицу, вернули прежнее название. Но оно просуществовало семь лет, после чего чеченские власти решили именовать аэропорт просто «Грозный». На мой взгляд, название «Северный» не могло прижиться среди чеченцев. Оно подспудно порождало тяжелые ассоциации со сталинской депортацией - северные территории Казахской ССР, Сибирь, куда в теплушках в 1944 году повезли чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев.

Многие чеченцы по инерции и сейчас называют аэропорт именем Шейха Мансура. Воин и святой проповедник второй половины XIX века хоть и не мог иметь никакого отношения к авиации, оказался чеченцам ближе благодаря своему мифическому образу удачливого борца с огромной северной армией. Авиация она ведь тоже находится на границе мистики. Взлетая в небо, мы словно садимся на ладошку судьбы, с замиранием отдавая себя в ее власть. Кто не верит искренне в Бога, тот и боится летать на самолетах. Полет в небо может быть проверкой на прочность веры. И поездку в еще не совсем замиренную Чечню многие из нашей журналистской группы рассматривали как испытание судьбы.

В аэропорту «Грозный» группу встретил пресс-секретарь президента республики Альви Каримов.

- Запись программы с Рамзаном Ахмадовичем назначена, как мы и договаривались на завтра, но учтите, что она может состояться сегодня, - аккуратно предупредил он.

- Только бы в гостинице умыться и вещи бросить, - с готовностью ответили мы.

- Торопиться не надо. Отдохнете, примите душ, поужинаете, а потом я за вами заеду, - предложил Альви.

- Все это мы выполним, но боимся, что рабочий день президента к тому времени закончится, поскольку уже почти шесть часов вечера.

- Рабочий день Рамзана Ахмадовича никогда не заканчивается, - многозначительно ухмыльнулся Альви.

- Не ночью же нам записывать часовую программу?

- Думаю, что именно ночью и придется, - ответил пресс-секретарь, но уже без улыбки.

Наш разговор проходил на ступеньках здания аэропорта. Завершая его, обратили внимание, что среди нас не было фотокорреспондента Юры.

- Куда пропал ваш фотокорреспондент? – озабочено спросил пресс-секретарь. – Я же вас предупреждал, что надо находиться всем вместе!

Мы стали беспомощно разглядывать окрестности, думая как бы нам, после замечания Альви врассыпную отправиться на поиски фотокорреспондента Юры.

- «Десять негритят»… продолжение сюжета Агаты Кристи в Грозном, - нарочито загадочно шепнул я на ухо стоящему рядом звукорежиссеру Олегу.

- Что ты имеешь в виду? – не понял мою шутку Олег.

- Помнишь считалку «Десять негритят отправились обедать…», а заканчивается она фразой «и никого не стало»…

- Да ну тебя с твоими шутками! – отмахнулся звукорежиссер.

В это время из-за длинного металлического забора появился фотоаппарат с огромным объективом, а уже за ним через две-три секунды фотокорреспондент Юра.

- Поглядите, какой кадр я нашел! – радостно крикнул он нам. На экране фотоаппарата было запечатлено здание аэропорта с двумя симметрично расположенными вокруг главного входа цитатами: «Мое оружие – правда и перед этим оружием бессильна любая армия. Ахмад Кадыров» и «Единственным свидетельством патриотизма является поступок. Рамзан Кадыров». В углу снимка уместился огромный портрет Рамзана с медалью «Золотая Звезда Героя России» и Орденом Ахмада Кадырова. Здание угрожающе вырисовывалось на фоне заката. Аэропорт напоминал бастион в чеченских предгорьях, крепость Грозную в годы Кавказской войны XIX века. Ракурс был найден удачно.

Уже во время беседы с Рамзаном Кадыровым один из нас спросил молодого президента:

- Зачем вам так много своих портретов в городе? Они преследуют людей, начиная с аэропорта.

- Я не раз снимал эти портреты, клянусь Аллахом, - ответил Рамзан Кадыров. - Мне неудобно было, когда про меня что-то говорят, если мои портреты висят, самому противно это мне бывает! Зачем мне мои портреты? Я вас прошу, выйдите завтра, снимите все мои портреты и заберите себе…

Рамзан Кадыров, как и предупреждал меня ранее чеченской друг Казихан, сопровождал свой ответ заразительным смехом. Он почему-то не подумал, что нам его портреты тоже были ни к чему.

…А запись радиопрограммы «Беседа с Рамзаном Кадыровым» на самом деле состоялась глубокой ночью. Длилась она полтора часа. В ближайшие дни на сайте ВК я расскажу о месте, в котором она проходила и о том, чем молодой президент Чечни объясняют свою круглосуточную занятость.