КАХА ГАБУНИЯ: МЫ ДОЛЖНЫ ПРЕДЛОЖИТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ МЕНЬШИНСТВАМ МОДЕЛЬ ИНТЕГРАЦИИ, А НЕ АССИМИЛЯЦИИ

Каха Габуния – доктор филологических наук, языковед, главный советник народного защитника (омбудсмена) Грузии, эксперт офиса верховного комиссара ОБСЕ по языковым проблемам национальных меньшинств и обучению грузинского, как второго языка.

- Господин Габуния, что в европейской классификации означает термин «второй язык»?

- Первый язык это, условно говоря, родной язык человека, то есть тот, на котором он начинает говорить. Я говорю «условно», поскольку человек не всегда начинает говорить на языке своей этнической группы. Второй язык – государственный язык страны, в которой он живет и гражданином которой является. Третий – иностранный язык. Например, для армянина, живущего в Грузии, первый язык, как правило, армянский, второй – грузинский, а третий – любой иностранный, скажем, английский.

- Как развивались процессы в языковой сфере Грузии за последние десятилетия? Как бы вы охарактеризовали политику государства в этой сфере?

СССР

- В советский период грузинский имел статус государственного языка в Грузии. Русский язык здесь не имел статуса государственного. Грузия была исключением среди союзных республик, конституции которых не предусматривали института государственного языка. Тем не менее функцию языка межнационального общения и делопроизводства выполнял русский.

Любопытен и еще один факт. После событий 1978 года в Абхазии (абхазское население выступило против сохранения в новой редакции конституции грузинского в качестве единственного государственного языка Грузинской ССР - ВК), Абхазская Автономная советская социалистическая республика стала единственным регионом СССР, где русский язык получил статуса государственного. Наряду с абхазским и грузинским.

ГАМСАХУРДИА

После восстановления государственности Грузии в 1991 году, на повестку дня встал вопрос о том, чтобы грузинский язык реально, а не формально выполнял функцию государственного. Во время правления первого президента Звиада Гамсахурдиа эту проблему попытались решить форсировано, ускоренно внедряя грузинский во все сферы жизни, общественные и государственные институты, а также в качестве языка межэтнического общения.

Изначально вопрос ставился в корне неправильно. Позиция государства по отношению к представителям национальных меньшинств была такой: «Ты должен(!) знать государственный язык, поскольку живешь в Грузии, где государственный язык - грузинский». В то время как европейский, цивилизованный подход предлагает иную модальность - не «должен», а «можешь» учить второй язык (то есть государственный) постольку, поскольку он нужен для общения с государственными институтами и интеграции в социум, а государство же окажет в этом необходимое содействие.

То есть, вначале подход к проблеме был императивным. Государство предлагало и насаждало модель ассимиляции, что конечно встретило противодействие со стороны национальных меньшинств. Не случайно, некоторые специалисты считают именно языковую проблему источником, скажем, грузино-абхазского конфликта.

ШЕВАРДНАДЗЕ

С приходом к власти Шеварднадзе положение изменилось. Старый подход был отвергнут, но Шеварднадзе реально не предложил ничего нового - ситуация просто была пущена на самотек. Формально существовала Госпрограмма обучения национальных меньшинств государственному языку, которая осуществлялась в Самцхе-Джавахети (с преимущественно армянским) и Квемо Картли (с преимущественно азербайджанским населением), а также в Тбилиси. Но реально та программа ничего не меняла, поскольку не было критериев учета интересов главного объекта – конкретного человека, живущего в этих регионах.
Администрация Шеварднадзе оказалась не способной найти и поддержать баланс интересов между первым и вторым языком, чтобы одновременно были учтены как потребности государства и общества в целом, так и гражданина страны, принадлежащего национальному меньшинству.
Иначе говоря, если Гамсахурдиа проводил политику ассимиляции, то Шеварднадзе вообще отказался от любой политики в этой сфере, полагался на авось и естественное развитие событий. Как следствие, языком межнационального общения и даже делопроизводства в регионах проживания национальных меньшинств оставался русский (то есть иностранный) или первый язык. И не потому, что армяне и азербайджанцы не хотели учить грузинский, а потому что государство в этом им не помогало.

СААКАШВИЛИ

В 2004 году новая власть объявила о приверженности политике интеграции, а не ассимиляции в языковой сфере. Михаил Саакашвили заявил о стремлении к формированию гражданской нации, когда представители этнических меньшинств интегрированы в общегражданский социум, но сохраняют свою этнонациональную идентичность и культуру.
Тем не менее декларации властей первоначально не сочетались с реальными делами. Более того, министр образования заявил, что все школы должны перейти на грузинский язык обучения. Тут следует учесть, что в Грузии около 300 школ, где обучение всех предметов проходит на первых языках – армянском, азербайджанском, русском, осетинском и так далее. Насильственный переход на грузинский в качестве единственного языка обучения для всех граждан вне зависимости от их этнического происхождения был бы абсолютно недопустимым и неприемлемым шагом с точки зрения Европейской языковой хартии.

Дело в том, что хотя в большинстве европейских стран (в отличие от Грузии) государство не финансирует обучения всех предметов на первом языке, но другой фундаментальный принцип гласит, что положение национального меньшинства не должно ухудшатся в результате реализации Хартии. Недопустимо отнимать у национального меньшинства те права, которыми оно уже обладает.
Продолжение следует.