Штефан Майстер: «С европейской позиции план Медведева-Саркози не выполнен»

Научный сотрудник Центра изучения Центральной и Восточной Европы фонда им. Роберта Боша Штефан Майстер дал большое интервью руководителю европейского бюро ВК Орхану Саттарову. Мы публикуем его вторую часть, касающуюся отношений России и ЕС в контексте пятидневной войны, а также действий Москвы на Северном Кавказе.

- Поле действий ЕС здесь очень ограничено. С точки зрения Германии, ЕС, очевидно, что план Медведева-Саркози не выполнен. Россия не отвела свои войска на довоенные позиции и де-факто аннексировала эти территории, разместив там свои военные подразделения. В связи с этим существует много критики со стороны ЕС, но, говоря откровенно, я очень скептичен относительно возможности введения санкций. Вроде надо бы ввести санкции против России, связать эту проблему с другими темами, важными для России и начать оказывать давление. Но здесь, с одной стороны, возникает вопрос, насколько заинтересован ЕС в том, чтобы вовлекаться в конфликт с Россией из-за проблем с Абхазией и Южной Осетией. И я думаю, что в этом никто в Европе особо не заинтересован. С другой стороны, если мы желаем чего-то достичь, осуществлять меры по созданию доверия, более тесно вовлечься в решение региональных проблем, то мы должны делать это именно вместе с Россией. И поэтому мы должны идти на компромиссы, критикуя Россию на официальном уровне, но, по факту, реально никаких шагов не предпринимая. Эта тема постоянно на повестке переговоров в Женеве, в Совете Европы, отдельные политики постоянно затрагивают ее, но нельзя сказать, что это тема реального диспута. В определенной степени, с существующим положением вещей соглашаются, хотя официально никто не может согласиться со статус-кво. Под вопрос поставлен суверенитет Грузии, и никто этого не принимает, но в то же время у Европы отсутствуют необходимые средства, чтобы продавить реализацию плана Медведева-Саркози. 

- Я бы сказал, что это лишь одна из многих тем, и эта тема не является приоритетной. Конечно, Медведев не прав, говоря о том, что план выполнен. Это на самом деле лишь российская точка зрения, в то время как здесь, в Европе, думают совершенно иначе. Но он, безусловно, прав, говоря, что давление на Россию в связи с грузинским вопросом очень слабо. Мы осознаем ограниченность собственных возможностей оказывать влияние на Россию.

- Я не верю, что Грузия в состоянии дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. Скорее, это делают сами русские посредством собственной политики на Кавказе. Точнее, они не могут стабилизировать ситуацию там. Грузия здесь играет ограниченную роль. Отменяя визовый режим, Грузия, с одной стороны, в определенной мере провоцирует Россию своим желанием влиять на российский юг. В Грузии также существует концепция «общего Кавказа», в котором она могла бы играть ведущую роль. Отмена визового режима является и формой публичной дипломатии, которой Грузия показывает, что, мол, мы открыты для кавказцев, в то время, как Россия закрыта для нас. Здесь присутствует и аспект имиджа страны, и в этом отношении данное решение грузинских властей – довольно умный ход. Отмена визового режима Грузии, по факту, ничего не стоила, но это провоцирует Россию, так как она делает в точности наоборот: закрывает границу, проводит проверки, в то время, как Грузия открывается. Это и провокация, и определенный мессидж проживающим на Северном Кавказе людям, который, хоть и будет иметь некоторое влияние, но все же довольно ограниченное.

- Это очень сложный и обширный вопрос, так как Северный Кавказ исторически является проблемным для России регионом. России никогда не удавалось установить там полный контроль, и события последних двадцати лет, особенно чеченские войны, показали, что у России нет новых рецептов для решения проблем. Россия совершила в прошлом столько ошибок, думая, что все проблемы можно решить военным путем, в том числе, что, в конце концов, проблемы еще больше обострились, и ненависть к России увеличилась.

Думаю, единственным выходом является создание доверия, то, чем сейчас занимается Хлопонин – полпред президента в Северо-Кавказском федеральном округе. Экономическое развитие региона, улучшение условий жизни населения, решение его социальных проблем, повышение экономических шансов людей в регионе – это единственный путь. Россия должна предложить что-то людям. В то же время, в России идет борьба. С одной стороны, мы имеем силовиков, для которых Северный Кавказ – это хорошая площадка легитимировать собственные позиции в стране, указывая на те или иные проблемы, взрывы и так далее. С другой стороны, у нас есть другие группы, которые считают, что необходимо осуществлять интеграцию региона посредством, так сказать, экономической интервенции. Но в прошлом столько всего было сделано неправильно, когда думали, что проблему можно решить насилием, что сейчас крайне сложно восстановить доверие людей. Это будет очень долгий, кропотливый и дорогостоящий процесс, который будет требовать и дальнейших жертв, но это мне представляется единственной возможностью обеспечить свой контроль над регионом. России надо раскрыться по отношению к Северному Кавказу, хотя в самой России существует определенная враждебность по отношению к выходцам из данного региона.

Подводя итог, скажу, что Россия в своем нынешнем положении политически и экономически не в состоянии интегрировать этот регион. Это связано и с коррупцией, и с дефицитом демократии, проблемами прав человека, слабой кооперацией с НПО и гражданским обществом. Это все проблемы, которые мешают России интегрировать регион, у нее нет инструментов для этой интеграции, или же она эти инструменты не замечает.

- Это старый и опробованный инструмент. В Чечне мы наблюдаем «чеченизацию» конфликта, когда заключается договор с региональными элитами, которые решают проблему. Я считаю, что режим Кадырова – это режим страха и подавления, который, с одной стороны, заботится о порядке, но с другой стороны терроризирует собственное население своими службами безопасности. Это коррумпированная система, при которой Россия платит деньги Кадырову за то, чтобы тот обеспечивал порядок в республике. Таким образом, поощряется коррупция, и уж вряд ли это служит укреплению доверия со стороны населения. Чечня стала относительно спокойной, но в результате террористические акты лишь перенеслись в соседние республики. Режим в Чечне, обеспечивая порядок силой, вытесняет насилие в другие регионы. И я не считаю это решением проблемы. 

Следующий пункт, который я хотел бы отметить – я не уверен, насколько сильно Россия контролирует Чечню в принципе. Не развивается ли Чечня при Кадырове по пути откола от России? Столько независимости, как Кадыров сейчас, не имел ни один его предшественник в Чечне. Мы наблюдаем исламизацию Чечни, что само по себе не является чем-то плохим, но религия используется как средство контроля над регионом. Возникает вопрос, не является ли это лишь временным усмирением, которое в последствии приведет к отделению, если Россия перестанет платить Кадырову, или же у Кадырова появятся другие планы, или, ситуация опять обострится, так как с такой системой управления не может быть долгосрочно обеспечен мир. Таким образом, к «чеченской модели» я отношусь скептично.